Кнар Бабаян, Марк Григорян, Ани Минасян
В Ереване немало людей, мечтающих, чтобы их дома снесли.
Это обычные ереванцы, поколениями живущие в городе и любящие его. Но отношение к своим домам у них особенное. Плохое. Негативное. Они хотят, чтобы их домов больше не было.
Они живут в тех нескольких районах, которые до сих пор застроены небольшими старыми глинобитными или каменными домами, где улицы разбитые, узкие и кривые, где иногда даже нет водопровода и канализации.
На эти улицы не в состоянии заехать машины «Скорой помощи» и пожарные. Жить там неудобно и неуютно. Но так живут тысячи ереванцев, уже потерявшие надежду на то, что когда-либо получат достойное жилье.
Единственный шанс они видят в ситуации, когда кто-нибудь из олигархов купит их район… и сравняет с землей, чтобы на его месте построить гостиницы или торговые центры.
А разрушив их домишки, воображаемый олигарх даст им ключи от новых квартир.
Но это лишь мечты обитателей таких районов, как Криво, Сари-Таг или Конд. Действительность выглядит иначе.
Церковь Григора Просветителя – самая большая в городе – находится в самом центре столицы. Если встать к ней спиной, то прямо перед вами будет здание кинотеатра «Россия», рядом с которым – большой торговый центр. Справа – парк с конной статуей полководца Андраника. А по левую руку вы увидите нагромождение крыш. Это и есть район Криво.
Называется он так потому, что его опоясывает улица, в советское время называвшаяся «Кривая». Сейчас она носит название «Кори», с ударением на последнем слоге, что можно перевести на русский как «Улица кривой». В смысле геометрической кривой линии.
А улочка внутри района больше напоминает лесную тропу: она кривая и узкая.
Если смотреть со стороны величественного собора, кажется, что крыши начинаются прямо от земли и, опираясь друг на друга, поднимаются на уровень третьего и четвертого этажей. Кажется, что кроме крыш там ничего нет. Но это обманчиво. Если направиться туда и попробовать найти там узкий проход между глинобитными домиками, то вы попадете в район, который с полным основанием можно назвать позором Еревана – столицы независимой Армении.
Представьте (если можете), что купаться обитатели Криво либо ездят в баню, находящуюся в Бангладеш (не азиатской стране, а ереванском районе, расположенном примерно в часе езды от Криво), либо моются дома, нагревая воду в лоханке.
Нет здесь и канализации. Жители нескольких домов ходят в небольшой домик, стоящий на фоне церкви Св. Григория Просветителя, а туалет 80-летней Гоар Оганезовой находится… на кухне. Это простая дырка в полу, которую Гоар закрывает доской.
«Здесь и кухня, и туалет. Я закрываю дырку, чтобы не воняло. Приходят ко мне люди, говорят «пахнет», мне от этого неуютно, стыдно. В наше время мир идет вперед, а я осталась вот в таком состоянии».
Гоар старается выглядеть хорошо. На ней – чистые спортивные брюки и опрятная рубашка. На губах – ярко-красная помада, в ушах – большие серьги-обручи. Ее маленький дом обставлен безвкусными яркими вещами, что только подчеркивает его нищету.
«Я ведь тоже хочу хоть немного пожить, как все люди. Жизнь, она ведь не должна быть такой… Ну и что, что я уже старуха. В каком веке, в каком году мы живем?..»
Слуховой аппарат
В Криво много пенсионеров. Вообще, ощущение, что здесь живут только одинокие женщины не покидает нас даже когда в доме мы встречали мужчину.
Многие здесь живут только на пенсию, которой хронически не хватает.
И поэтому даже в жаркую летнюю пору Гоар по ночам выключает свой маленький холодильник «Саратов». Надо экономить. По-хорошему, надо бы купить новый холодильник, так как у этого даже дверь не закрывается. Но… Гоар подпирает ее палкой.
А еще она громко слушает радио. Громко, потому что со слухом у нее проблемы. В Армении действует система социальных пособий «Парос», которая могла бы помочь Гоар с приобретением слухового аппарата, но Гоар плохо понимает, что от нее нужно чиновникам из «Пароса».
«Иди, говорят, в “Парос”. Пусть девушка из “Пароса” напишет письмо в министерство, которое даст нам бумагу, а мы эту бумагу дадим тебе».
Как из этих бумаг получится слуховой аппарат, Гоар не понимает.
«Как будто мало мне нищеты, а? Ухо не слышит, вот я и включаю радио громко. Без радио я бы пропала совсем. А соседи спрашивают: “Гоар, почему ты так громко его включаешь?” А я им не говорю, что плохо слышу…»
Ухаживать за Гоар некому. Детей у нее нет, а родственники живут в Тбилиси.
Армяно-азербайджанский конфликт в районе Криво
Проживающая на соседней с Гоар улице Ануш Оганян переехала сюда в самом начале 90-х. Сейчас она – немолодая женщина, страдающая от злокачественной опухоли и не имеющая шансов как-либо справиться с нею.
Ануш с мужем купили дом, когда-то принадлежавший азербайджанцам. Дом глинобитный, старый, покосившийся и пораженный сыростью. Как и многие дома в этом районе.
Когда-то здесь жили азербайджанцы. В 1989–1990 годах они стали уезжать в массовом порядке из-за межэтнических армяно-азербайджанских столкновений, начавшихся после того, как армяне, жители Нагорного Карабаха, потребовали отделения от Азербайджана.
Уезжая, жители Криво пытались продать свои дома. Многим это удалось сделать, но по низкой цене, фактически за копейки. Но купившие их просчитались. Оказалось, что стены глинобитных домов быстро впитывают влагу, а когда они высыхают, от них отслаивается песок и сыпется в комнаты.
«Условий нет, дома старые, влажные, стены разрушаются сами по себе, построены из земли, люди еле-еле здесь живут. Воду каждый день носим из крана на улице. Пьем эту воду. Очень вкусная! На здоровье и пьющим, и всем нам».
Мы эту воду не попробовали. Из осторожности. На всякий случай.
Район Криво в советское время был населен и азербайджанцами, и армянами. Но больше было азербайджанцев. Жили спокойно, можно сказать, дружно. Обитатели района говорят, что до сих пор иногда связываются со своими бывшими соседями по скайпу.
«Здесь армяне жили вместе с турками, были хорошими соседями, дружили, понимали друг друга во всем, уютно жили вместе. Ну, а когда атмосфера в стране изменилась, пришли другие порядки, страна развалилась, азербайджанцы ушли на свои земли, армяне же остались на своих землях, в своих домах».
Армяне называют азербайджанцев «турками».
Но для обитателей Криво межэтнические проблемы не важны. Гораздо важнее то, что люди там живут ровно так, как жили в советское время: в маленьких сырых домиках с прогнившими стенами. Женщины садятся у дверей своих домов и долго смотрят на улочку, по которой ветер несет полиэтиленовые пакеты и запах мочи и гниющего мусора. С ними рядом крысы, которые спокойно соседствуют с кошками и собаками. Время в Криво остановилось.
Но есть в этом районе люди, которые все же немного надеются, что их жизнь когда-либо изменится к лучшему и им еще удастся пожить достойной жизнью.
«Лучше бы кто-нибудь купил эту территорию, – говорит Ануш, – сломал бы тут все, и все бы от этого выиграли. А то… смотрите, сколько времени еще до пенсии, а у меня всего осталось 900 драм…»
900 драм ¬– это немногим меньше двух долларов.
Но люди держатся, ощущая при этом совершеннейшую и абсолютную безысходность. А одним из способов держаться, особенно для женщин, является работа по дому. Подмести, помыть дощатые полы, вытереть пыль… А летом еще и закатать несколько банок компотов и солений.
Признание авторов
Готовя этот материал, мы несколько раз побывали в районе Криво. Выходя оттуда, мы каждый раз испытывали шок. Это был шок от перехода из мира, где царят безысходность, безнадега и одиночество, из мира, где люди потеряли надежду на достойное будущее, в… совершенно обычную действительность, в которой живет Ереван первой четверти XXI века.
И нам приходилось снова привыкать к обыденному.
В районе Криво мы побывали в добром десятке домов и почти повсюду видели ужасную нищету, заплесневелые стены, обшарпанные полы и отчаянное желание жить нормально.
Мы беседовали со многими обитателями этого района. Среди них были и одинокие женщины, и женщины, чьи мужья уехали на заработки в Россию и, как сказала одна из них, «скончались на фронте русских женщин». Были и мужчины. Работающие и безработные, здоровые и инвалиды… Нам очень понравился мальчик по имени Самвел, и мы от всей души желаем ему хорошего будущего.
Но в качестве героев, вернее, героинь, мы выбрали Гоар, живущую в домике с миниатюрной кухней, дырка в полу которой служит туалетом. Гоар, которая никак не может понять, как ей получить слуховой аппарат от службы социальной защиты неимущих.
И Ануш, немолодую женщину, спокойно рассуждающую о политике и армяно-азербайджанском конфликте и о том, что для того, чтобы прожить десять дней до пенсии ей осталось меньше… двух долларов.