Село Дарбник в десяти километрах от Еревана за последние 28 лет стало пристанищем для армянских беженцев трех конфликтов.
В начале 1990-х сюда приехали армяне, бежавшие из Азербайджана в результате армяно-азербайджанского конфликта в Нагорном Карабахе. Часть из них поселили в старом здании училища. Затем в 2009-м здесь был открыт социальный дом для беженцев из Ирака для 46 семей, и тут поселились армяне из Ирака, а через несколько лет — и сирийские беженцы.
До начала карабахского конфликта население села, которое называлось Шорлу, было азербайджанским. Прежние жители села также стали беженцами. Сегодня в селе Дарбник живут 2342 человека. Практически каждой семье, живущей здесь, пришлось начинать новую жизнь в Армении “с нуля”.
Жизнь на два дома
Джульетта Арутюнян была вынуждена бежать с двумя дочерьми и внуками из Баку в 1989 году. Несмотря на поддержку бакинских соседей и друзей, оставаться в родном городе становилось небезопасно.
“В здании у нас было 60 квартир, и все мы были дружными. С некоторыми из соседей общаемся по интернету до сих пор. Но тогда в 1989 году начались нападения на армян. Однажды толпа, вооруженная топорами, начала ломать двери нашей квартиры. Мы позвонили Бахману, нашему участковому милиционеру азербайджанцу, который помог нам выехать”, — вспоминает Джульетта.
Дочери Джульетты Раде Арутюнян спастись удалось благодаря выдержке и смекалке. Рада, свободно владевшая азербайджанским, смогла убедить ворвавшуюся в дом толпу погромщиков, а затем и дежуривших по дороге в бакинский аэропорт, в том, что она не армянка.
Семья сначала отправилась в Узбекистан, в Коканд, к родственникам, где к тому времени по иронии судьбы разгорелся конфликт в Фергане.
“Мы прятались под столом от обстрелов. Бежав от одной опасности, неожиданно подверглись другой”, — говорит Рада. Первого января 1990 года у нее родилась дочь — Эллада, а уже в марте они приехали в Ереван.
Первых беженцев разместили в здании бывшего училища. Семье из семи человек пришлось ютиться в одной комнате общежития, с общей баней. Самые обычные бытовые условия — стали несбыточной мечтой.
“Я и брат спали в коробке. Однажды в комнате случился пожар , “кроватка” мгновенно загорелась, спасали меня в операционной”, — вспоминает Эллада.
Почти все жители села в прошлом были городскими жителями. Чтобы выжить здесь, надо было научиться работать в поле. Кроме этого, Рада стала помогать международным организациям в качестве добровольца. Сейчас добровольцем гуманитарных организаций работает и Эллада.
После того, как Эллада повредила позвоночник в школе, часть семьи переехала в новый корпус общежития, чтобы обеспечить девочке необходимый уход. Это позволяет им иметь хотя бы элементарные бытовые условия, однако и лишает их права приватизировать жилье.
Небольшую квартиру в новом общежитии удалось немного обставить, купив мебель и другое имущество по сходной цене у соседей, покидающих общежитие.
Старшей дочери Рады, Регине Арутюнян до сих пор приходится жить в квартире с четырьмя детьми, где нет самых простых условий. Они выживают лишь на социальное пособие для детей. Кроме этого, находиться в аварийном здании опасно.
Государство после множества заявлений беженцев начало процесс приватизации жилья в этом здании. Несмотря на то, что нормальным такое жилье никак назвать нельзя, не имевшие собственной жилплощади беженцы рады хотя бы такой новости.
“Они не имеют права отлучиться из дома, куда-то поехать, навестить родных. Ведь тогда их дом могут передать другим”, — объясняет Рада.
Беженцы новой волны
Соседка Арутюнянов, Карине Багдоян приехала сюда из сирийского города Ракка. По словам Карине, до начала гражданской войны в Сирии там проживало до 80 армянских семей. Постепенно в конфликт, начавшийся в 2011 году как гражданское противостояние против режима президента Сирии Башара Асада, оказались вовлечены соседние государства, террористические группы и мировые державы. В 2013 году Ракку заняла террористическая организация «Исламское государство», объявив его своей столицей.
Сразу же после этого семье Карине Богдоян пришлось покинуть родной город, который в результате боев сравняли с землей. О Ракке Карине вспоминает с теплотой, говорит, что жили дружно, и до сих пор скучают по соседям.
“Нам помогают ООН, организация “Миссия Армения”, плохо лишь то, что нет работы”, — говорит Карине.
Ее муж занимается ремонтом автомобилей, а она вместе со свекровью воспитывает двоих детей. Несмотря на то, что в октябре 2017 года город Ракка был освобожден, семья Карине вряд ли вернется обратно: от некогда цветущего города сегодня остались лишь руины.
В здании, построенном для беженцев из Ирака, сейчас живут около 40 семей.
Ани Маргарян, покинувшая Багдад в 2004 году, говорит, что обычно семьи в Ираке содержат мужчины. Но сегодня единственным добытчиком в семье стала она, благодаря швейной машинке — подарку миссии ООН в Армении.
“Мой отец научил нас, что без труда ничего не выйдет. Он всегда хотел, чтобы мы знали цену деньгам, умели зарабатывать сами. Денег просто так не давал. Каждому выделил по маленькому бизнесу — будь то парикмахерская или небольшой магазин. Мы все потеряли в Багдаде, но теперь каждый из нас может встать на ноги самостоятельно”, — вспоминает Ани.
Первая жена супруга Ани погибла в Ираке, а они уже встретились в Армении. Двое детей от прежнего брака также стали жить с ними. Потом родились и двое их совместных детей.
“У меня хорошие воспоминания об Ираке. Мы не чувствовали разницы, кто какой национальности. Но после того, как свергли правительство, начался хаос и там находиться стало опасно. Когда начали похищать детей, мы испугались и уехали”, — говорит Ани.
После нескольких лет скитаний по съемным квартирам в Ереване семье предоставили жилье в новом общежитии в Дарбнике. Ани заняла активную позицию по налаживанию быта в деревне.
“Когда мы приехали, здесь много чего не было. Не было футбольного поля, не было детского сада, не было удобного транспорта. Мы стали требовать у государства решить проблему, пока пыльные автобусы не заменили на маршрутки и они не стали ездить каждые полчаса”, — вспоминает Ани.